Заметки маячного смотрителя

Местная гостиница называлась «Золотой Тюльпан». Она мне как-то сразу не понравилась. Не то что бы я привереда, совсем нет, но что-то в ее внешнем виде мне не приглянулось.  Тем не менее, отбросив дурные мысли, я открыл дверь и смело шагнул внутрь. На ресепшене за засиженной мухами стойкой скучал молодой араб. Обычно, если человек работает на ресепшене, от него хотя бы можно ожидать того, что он знает по-английски слова резервейшен или букинг. Это во всем мире так. Но вот в Саудовской Аравии почему-то не сработало.  Араб удивленно вытаращился на меня и что-то ответил по-арабски. Я собрался с мыслями и повторил оба слова по буквам, для убедительности помахав карточкой со своим именем. Карточку араб взял, но совершенно ничего не понял. Повисла напряженная тишина. Неожиданно араб сделал неопределенный жест рукой, исчез в подсобке, потом через несколько секунд возник снова. За ним шел еще один араб. Обрадовавшись новому собеседнику, я снова повторил волшебные слова и обнаружил, что теперь меня не понимают уже вдвоем. В глазах собеседников явно просматривалась пустыня, уходящий караван верблюдов, а также неприязнь к чужеземцу, некстати свалившемуся им на голову.

Двери лифта открылись и в холл вступил носильщик чемоданов. Арабы дружно замахали ему руками. О чудо, на слово резервейшен носильщик запрыгнул за стойку и стал рыться в каких-то бумажках. Однако эйфория вскоре закончилась, когда он выкопался из них обратно и сказал — но резервейшен. Снова наступила неловкая пауза. Прокрутив в голове несколько английских фраз, я выбрал из них простейшую, выкинул все лишнее оставив только два слова — фри румз? Носильщик радостно замотал головой — ноу, ноу! Арабы механически синхронно повторили его жест. Последняя надежда исчезала на глазах.

Неожиданно на сцене появилось еще одно действующее лицо непонятной наружности, которое сразу взяло управление процессом в свои руки. Мне было сказано — вэйт плиз, арабам было сказано что-то по-арабски. Судя по всему это произвело на них неизгладимое впечатление — они забегали у себя по ресепшену туда сюда, хотя какой-то видимой пользы от этого не наблюдалось ни на грамм. В общем минут через двадцать общей суматохи меня торжественно препроводили в номер. В коридоре рядом с горой пакетов с мусором и грязным бельем, прямо у двери валялась обглоданная куриная кость (к слову она и сейчас там лежит).  Мокрый как мышь, я зашел в номер , повернул ключ на два оборота и облегченно сел прямо на чемодан.

Номер потрясал воображение. В нем была прихожая, две спальни, кухня и два сан-узла.  Все это убранство некоторое время назад пережило термоядерный удар судного дня и находилось в полном запустении. Пол жилых комнат застилал ковер, густо засыпанный песком. Казалось, что я нахожусь где-то в дюнах. Обои со стен во многих местах были аккуратно отодраны, а в других местах расписаны арабскими надписями ручной работы, выполненными шариковой ручкой. То тут то там из стены торчали оголенные провода неизвестного назначения, в довершение всего стояла удушливая жара.

Включенный кондиционер издал рев раненного верблюда. Впоследствии тише он так и не стал. Чуть позже я обнаружил, что для полного счастья мне немного не хватает полотенец, устойчивой подачи горячей воды и электричества, а предлагаемые в качестве постельного белья серо-коричневые  простыни даже закаленному сотней командировок человеку внушают беспричинное беспокойство.  И уж состояние кухни  точно довело бы какого-нибудь местного Онищенко до инсульта и инфаркта одновременно.

Ну хорошо, — подумалось мне,  время позднее надо бы пойти чего-нибудь съесть. Ресторан на первом этаже выглядел в целом приемлемо, мне даже принесли меню на английском, в котором значилось некоторое количество разнообразных блюд. Однако при слове «бифштекс» официант посмотрел на меня так, как будто я заказал рябчиков с черной икрой. — А баранина?

В глазах официанта появилось что-то похожее на классовую ненависть.

— Ладно. ЧТО ВООБЩЕ ЕСТЬ?

— Рыба. И рис! Завтра может быть еще курица будет, но не обещаем!

В общем на этой прекрасной ноте можно закончить рассказ. Было еще много всего, но и так уже затянулось повествование. А чтобы меня не обвиняли в том что я фантазирую — пара фоток под катом, хотите верьте, хотите нет — все чистая правда!